Как спасти омуль?

Через 10 лет байкальское сокровище может полностью исчезнуть.

Недавно президент Путин выпустил в Байкал 50 тысяч мальков омуля. Хорошая пиар - акция накануне нерестовой кампании, однако, вряд ли даже первое лицо государства понимает глубину проблемы.

Начало пустоты

Объемы вылавливаемого омуля постепенно снижаются по годам. При том, что после запрета на его добычу, действовавшего в 1976-1981 гг., промышленный лимитированный лов был возобновлен в 1987 году. Тогда его запасы оценивались оптимистично. Однако с 2004 г. по 2016 г. наблюдается существенное снижение уловов и значительное увеличение размаха их колебаний, официальный вылов 2016 г. – 581 т. В 2008 году биомасса омуля впервые опустилась ниже 20 тыс. т, к 2012-2013 гг. она уменьшилась до 15,4-15,8 тыс. т, а к 2016 г. – до 12,6, тыс. т. Через 10 лет рыба может совсем не прийти на нерест.

Мнения специалистов, чиновников, общественников в вопросе о том, как спасать байкальский омуль, разделились. Росрыболовство настаивает на полном запрете промышленной добычи омуля на срок от 3 до 5 лет. При этом запрет не учитывает, что 3 и даже 5 лет будет недостаточен, поскольку жизненный цикл омуля от икринки до возраста промышленной зрелости составляет 6-7 лет. То есть отмена запрета через указанный период приведет к отлову еще сравнительно молодой рыбы. Места, где ведут промысел малочисленные коренные народы сложно контролировать ввиду их труднодоступности.

Отдельное разрешение (квоты) предоставляются для искусственного воспроизводства омуля. С этим связан второй вариант спасения ценной рыбы – его искусственное воспроизводство. Здесь масса нюансов исторических и текущего времени.

Движение в бездну

Искусственное воспроизводство омуля – одна из ключевых составляющих нерестового периода в Байкальском регионе. С каждым годом ситуация в этой составляющей сохранения омуля становится все более напряженной. Долгие годы эту функцию выполнял Восточно-Сибирский научно-производственный институт рыбного хозяйства. Это некогда крупнейшее в Сибири учреждение осуществляло научное сопровождение, зарыбление водоемов, искусственное воспроизводство не только омуля, а и а осетра, карпа, пеляди. Здесь работали лучшие специалисты из западных регионов, действовали несколько отделов, лаборатории, посадочно-акклиматизационная станция (ВостСибПАС).

Первой серьезной встряской стали реорганизация и акционирование его в ОАО «Востсибрыбцентр». «Вышел из правового поля» – так это официально называлось. На деле это был рейдерский захват. Тогда после очередной смены руководства его возглавил Сергей Подрезов, как говорят, известный большим опытом в разорении компаний. Само по себе акционирование, увольнение большинства сотрудников, в работу по искусственному воспроизводству вложивших всю жизнь и опыт, противозаконная распродажа рыбы и икры, постоянные многомесячные задержки зарплат, нецелевое использование средств и прочее были в норме для этого «руководителя».

Как в песне: «Удар, удар, еще удар – и вот» – «Востсибрыцентр» был доведен до коматозного состояния. Рыборазводные заводы, находившиеся в его подчинении, оказались обезглавленными, предприятие в многомиллионных долгах.

Лаборатории «Востсибрыбцентра», осуществлявшие научное сопровождение процесса воспроизводства, после развала института, как и все прочее, «повисли в воздухе». Созданное незадолго до уничтожения института другое научное подразделение, Байкальский филиал ФГУП «Госрыбцентр», сохранив часть прежнего коллектива и материальной базы, взяло на себя функции экологической экспертизы состояния водных биологических ресурсов, научного сопровождения наблюдений за состоянием популяции омуля. Именно это учреждение сейчас ведет мониторинг популяции омуля.

А искусственное воспроизводство осталось в ведении ОАО «Востсибрыбцентр». Пришедший на смену Подрезову предприниматель Сергей Красинский тогда смог удержать предприятие от краха, сократить долги, сохранить в штате сотрудников-рыбоводов, даже провести ремонт на рыбоводных заводах. Но недавно и ему пришлось уйти. Негативно сработало другое обстоятельство. Процесс искусственного воспроизводства делится на два основных этапа: закладку икры осенью и выпуск личинок и молоди омуля весной. Соответственно, финансирование процесса воспроизводства также делится на две части.

С 2010 года Министерство финансов РФ приняло решение о том, чтобы оплата госконтрактов должна проводиться в течение одного финансового года. То есть, получив средства на закладку икры в один год, рыбозаводы ожидали финансирование только в следующий календарный год. Все расходы на выпуск икры и молоди приходилось брать из средств, получаемых от реализации рыбы, заведенной в садки, а также из «компенсационных» денег, полученных по линии сохранения водоемов. При одновременном снижении финансировании от Росрыболовства, количества отлавливаемых производителей нерестового омуля Востсибрыбцентр лишился возможности производить спуск личинки и молоди в год следующий.

Возле точки невозврата

Тогда была проблема с выдачей квот и финансированием. Сейчас она усугубилась еще и тем, что нет самой рыбы. Многолетними наблюдениями ученых-ихтиологов доказано, что без искусственного воспроизводства, без участия человека, создания для части нерестовой рыбы и икры благоприятных условий, восстановление популяции омуля оказывается под большой угрозой. Функцию эту выполняют рыбоводные заводы. Сейчас из трех рыбзаводов в Бурятии, прежде работавших на полную мощность, Селенгинский и Баргузинский переданы в ведение ФГУП «Главрыбвод» (прежнее название «Байкалрыбвод»).

Михаил Думанов, специалист, всю жизнь посвятивший сохранению омуля, один из последних остававшихся в штате сотрудников ОАО «Востсибрыбцентр» рассказал: «Происходит передел собственности. Сложно судить, к чему это приведет.

Эффективность искусственного воспроизводства определяется работой рыбоводных заводов. Самая основная проблема – это наличие производителей. Потому что технология получения икры, искусственного воспроизводства, отлова производителей отработаны в течение многих лет. Будут производители в нерестовых реках – будет искусственное воспроизводство. На протяжении ряда лет снижается количество икры, закладываемой на инкубацию на рыбоводных заводах. И это в первую очередь обусловлено снижением количества производителей. Связано это с небывалым разгулом браконьерства, как в летнее время в отношении нагульного омуля, так и во время нереста. Характерный пример, когда в 2015 году в основную нерестовую реку, Селенгу, зашло 600 тысяч производителей. Во время съемки нерестилищ в декабре выяснилось, что количество отложенной икры близится к нулю. Это свидетельствует, что основная часть производителей была выловлена еще в нижнем течении Селенги».

Конечно, многое зависит от конкретных условий года, химизма воды, гидрологического и температурного режима, численности нерестового стада и ряда других факторов. Но чтобы хоть небольшая часть нерестовой рыбы не прошла вверх по реке – это в природе невозможно. К другим факторам относятся степень зрелости производителей. Рыба поднимается вверх по реке только до того момента, пока не созреет икра. Как только икра созрела, рыба нерестится именно в этом месте. Чем выше степень зрелости икры, тем ниже по течению омуль её отнерестит, сокращается протяженность нерестовой миграции. Также многое зависит от упитанности производителей. Также чем выше численность нерестового стада, тем дальше проходит рыба. Омуль идет в несколько волн, каждая последующая как бы подталкивает идущую впереди. Так икра равномерно распределяется по всему руслу.

Если не будет решен вопрос с производителями, состоянием нерестового стада (а оно усугубилось обеднением кормовой базы в самом Байкале, изменениями уровня воды в нем и его притоках), а главное не решить проблему браконьерства, все усилия окажутся тщетными и перспектива превратится в медленную гибель и омуля, и всей отрасли по его искусственному воспроизводству.

Алексей Левашкевич, «Центральная газета»