Гарри! Заряжай!

Разговариваем с  режиссером Солбоном Лыгденовым о магии кино, вере и патриотической идеологии.

-  Несмотря на то, что ты в кино уже очень давно и тебя знают как высококлассного специалиста в этой области, всё же твоим режиссерским дебютом стал “Булаг”, вышедший пару лет назад. Сегодня уже наверное можно сказать о каких - то результатах, итогах, о влиянии этого фильма на зрителя, на тебя самого, на кино бурятское…

-  Сегодня определенно можно сказать, что фильм превзошел все мои ожидания,  мы точно не рассчитывали попасть на кинофестивали, но, тем не менее, помимо прочего, получили приглашение от американского Сандэнса. Но самое главное это то, что люди до сих пор пишут мне слова благодарности за фильм, пишут о переоценке собственных ценностей после просмотра. Я думаю это главный итог, которого мы хотели добиться и добились. Ну, а в финансовом плане  “Булаг” никаких дивидендов не принес.  Да это уже и не важно.

- Но в программе Сандэнса вас все - таки не было.

- Да, мы имели такую наглость от него отказаться, как и от нескольких других именитых фестивалей.

- Почему?

- Да у них формат другой, требования своеобразные. Больше чернухи, безысходности какой - то. Да и вообще кино я снимал не для фестивалей.

- Ну в любом случае это очень круто для дебюта,  сразу же получить такие отзывы, и от критиков и от простого зрителя. В чем был секрет?

- Да, в плане дебюта очень неплохо получилось. Секрет? Ррежиссер он же как генерал, а генералами не становятся после курсантских учений. В кино  пройти от “солдата” до “генерала” - это нормальное явление. Я знаю кухню, работал долгое время раскадровщиком, постановщиком трюков, художником - концептуалистом. Так что, к сорока, чуть за сорок стать режиссером нормально, обычное такая творческая карьера.

-  Твоей второй режиссерской работой станет фильм   про войну “321- я сибирская”. Несколько лет назад я видела раскадровку этого фильма на стене у тебя в студии, значит картина вынашивается давно?

- Очень давно. Я долго ждал уверенности в себе.  “Булаг” был для меня хорошим опытом самостоятельной работы как режиссера, продюсера и сценариста, и я понял, что невзирая на провинциальность какую - то мы можем  делать тут  хорошие проекты и можем  смело замахиваться на нечто более масштабное.

- Но всё - таки и “Булаг” и новый твой фильм локально достаточно ограничены,  в первую очередь тематикой: буряты, Бурятия, выходцы, земляки и т.д. Она тебя не ограничивает в творческом плане? Понятно, что финансовом плане ограничивает, потому, что если это не интересно всей стране, то мощные компании вкладываться не будут, это интересно в Бурятии, но у нас нет таких компаний к сожалению. Так всё - таки, как в творчестве?

- Нет, никак не ограничивает. Конечно, сейчас люди могут назвать ту же “321- ю” абсолютно конъюнктурным проектом, на современной патриотической волне, но, если честно сказать, фильм хотя и о бурятах, земляках, но основная тема  там братство и дружба, как бы громко ни звучало. Прежде чем сесть за сценарий я провел много интервью с ветеранами, да и сам всю жизнь слышал, что тогда люди были друг другу братьями. Как бы сейчас современная либеральная история не писала о роли заград - отрядов и т.д. Отчасти  советская пропаганда несла  ту искреннюю правду, которая заставляла людей  идти на подвиг, особенно сибиряков, которые как раз отличались искренностью, честностью и братством.

- То есть твой фильм о людях в первую очередь, а потом уже, грубо говоря, о бурятах?

- Да, я вообще стараюсь в творчестве избегать вопросов национальности, религии, что там еще у нас модное…. Мне больше интересна вера в ту идею из-за которой люди идут на смерть. Я всех ветеранов спрашиваю: “Зачем вы пошли воевать?”. Они же все добровольцами пошли, молодые парни, по 18 лет, некоторым было по 16,  документы подделывали и шли. А зачем? Вера была такая, в страну, в перемены, в товарища Сталина. У ветеранов Сталин до сих пор выше всех икон. Эта вера больше всего вдохновляет. Сейчас у людей веры нет, пусть они целыми днями в дацаны, в церкви, к шаманам ходят, но веры  реальной нет. У нас в прессе как  идет: “мы страна - быдло, мы  страна - говно, все козлы”, и народ верит в это. Настолько вдалбливается эта идея… вот мы говорим, что хотим снимать такое кино, а нам: “Какое, нахрен, кино? Да вы с ума сошли, в нашем регионе!”. Хочется как  - то немного эту веру возродить,  по отношению друг другу, по отношению к родине.

- У нас часто Путина сравнивают со Сталиным. Не только в плане тирании, диктатуры какой - то, но и в плане объединяющего фактора. Вот сейчас есть конфликт на Украине, и есть Россия с каким - то определенным отношением к этому. Есть факт, что буряты туда ездят воевать. Нет ли в этом не только финансовой заинтересованности, но и некой веры… в главу государства, в само государство, в идею, которую заложили… о защите земляков, неважно что буряты, все россияне земляки получаются.

- Здесь параллели абсолютно не верные. Всё - таки нельзя сравнивать таких личностей как Сталин и Путин. Это популизм в большей мере. То, что наши земляки там находятся, это не от той патриотической идеи, о которой я хочу рассказать.

- То есть это что - то другое?

- Да, сейчас это какая - то безысходность, всплеск внутренней силы. Я этих парней знаю, мои родственники ребята приходят просто благословения получить как от старшего. И вот они признаются, что едут туда, потому, что энергию девать некуда. На гражданке одни кредиты, долги…жизнь какая - то хреновая, а там кровь вскипает, понимаешь?  Конечно, сказать, что патриотизма у них нет совсем, тоже было бы неправильно. Но он другой, показушный, популистский  какой - то, на этой волне и  появляются все эти “боевые буряты Путина”, “украинские буряты” и т.д. Это же смешно.

- Мелко  да?

- Вот именно. Нет идей, нет пассионарного всплеска, людей, готовых что - то пожертвовать. Если бы они были, мы бы жили по - другому.

- Самосознание людей сейчас  материально - ориентированно, всё решают деньги, ты же знаешь.

- Ну да, мы всегда можем так отмазаться. Любого чиновника спроси почему у нас ничего не развивается, он тебе без запинки ответит, что у нас зона депрессивной экономики, что логистика сложная, что весь крупный бизнес и производство принадлежат москвичам и т.д. Такова сложившаяся материальная система в стране, а Бурятия находится на её задворках. Мы интересны только как откаточная площадка, а наши чиновники не больше, чем операторы этого отката, куда уж там до идей.  Нам всё время вдалбливают, что мы ни на что не способны, что мы должны с этим смириться. И мы смирились, нет денег, значит нет ничего. Да неужели? В советское время денег тоже не было, но были люди: Модогоев, Саганов, которые Бурятию преобразили, смогли вдохновить своих современников. К тому поколению руководителей можно по - разному относиться, но когда их от дел отодвинули, оказалось, что у них и у их родственников  в собственности только френч и сапоги остались. Не в деньгах тогда было дело.

- Давай о материальном в кино. Я знаю, что минимальный бюджет твоего фильма  “321 сибирская” почти сто миллионов рублей. Для нашего бурятского кино это просто запредельно, таких сумм еще никогда не было. Получается, что делать  патриотическое кино стоит немалых денег.

- Любое кино делать дорого. Если говорить о России, то это монополия спецов, их мало, и они диктуют рынок. Если снимать историческое кино, то это ещё дороже из-за реквизита. Если снимать военное историческое кино, то это ещё и массовые сцены и спецэффекты.  Бондарчук, например, снял “Сталинград” за несколько десятков миллионов долларов.

- Но, как показала практика, такие фильмы как раз и окупаются. “Сталинград” вообще называют самым прибыльным проектом за всю историю российского  кинематографа.

- Не всегда так. Что касается “Сталинграда”, если бы не Китай, который любит советскую патриотику, не было бы такого коммерческого успеха. Китайцы купили много копий фильма. А так, проект,  если даже чисто по России смотреть, по деньгам провальный.

- Не боишься ли ты повторить судьбу Бондарчука и его фильма?

- Нет, в  первую очередь  у нас не такой бюджет. Да, мы на всем экономим, но на качестве это не скажется, кино - это магия, а мы профи, поэтому зритель даже не заметит сколько стоит та или иная сцена. А ещё мы хотим использовать преимущества регионального кино, в регионах кино любят в первую очередь из -за своих актеров, типажей и характеров, которых не встретишь в российском кино. В этом плане азиатские регионы очень важны. Мы привлекаем спецов и актеров из Якутии, Иркутска, Читы, Казахстана и части Средней Азии. Украина у нас очень хороший рынок был, но сейчас возникли проблемы.  В общем мы стараемся заложить риск не более двух миллионов долларов. Сегодня все ужимаются, идут от спроса. Есть конечно у кино и проблемы более глобальные, которые делают производство очень рискованным,  российское кино плохо смотрят, тем более региональное. Мы во время поездок в Читу и Иркутск на круглых столах этот вопрос поднимали,  почему нет поддержки регионального кино и как завлечь в кино зрителя. И всё - таки у нас надежда есть, мы приглашаем звёзд, рассчитываем на азиатские рынки, в первую очередь на Монголию, с которой у нас идет ко- продакшн, это позволит показывать фильм без титров дубляжом на монгольском языке, это кратно повышает шансы на успех.

- Раз уж коснулись темы дистрибуции, я понимаю, что ты как продюсер уже сейчас на этапе планирования проекта ее продумываешь. Это ведь сегодня очень больная тема, как местному производителю, российскому, региональному соперничать с Голливудом в своих же российских/региональных кинозалах?

-  Американцы сегодня доминируют на рынке глобально. Они даже маркетинговые исследования заказывают на весь мир, ни на США, ни на Европу, а вот на планету. Нашим российским дистрибьюторам в свою очередь очень выгодно работать с ними. Законы мягкие, то есть нет такой поддержки отечественного производителя в виде пошлин как в автопроме, процессы налажены до автоматизма, и американское кино очень ходовой товар. А для бизнеса что может быть лучше? И вот это раздражает,  причем люди с этим менталитетом захватили не только массовое кино, но  и фестивальное. Меня с “Булагом” приглашали и  на Берлинский фестиваль и на Сандэнс, но там есть требования, просили сделать перемонтаж, изменить концовку, то есть подвести картину под их вкус. А идите в жопу! Почему я должен это делать?  Мне имя  громкое на ваших фестивалях не нужно, мне главное свой народ убедить, что мы снимаем хорошее кино. Меня знакомые убеждали, а сними такую беспросветную чернуху и сразу станешь знаменитым, почему, например, Звягинцев любимец фестивальных жюри?  У меня же если и была чернуха в фильме, то только ради светлой концовки, в этом все дело, с каким настроением зритель ушёл с показа,  произошел ли катарсис, как в детстве, когда после рыдания ты чувствуешь облегчение, свежее дыхание. Вот это должно быть.

- Однако в любом случае получается, что крупным фестивалям интересно региональное кино.

- Да, но мы должны диктовать свои условия.

- А почему  они это делают? Добиваться того, чтобы  фестивальные фильмы были все одинаковые, это тупик. А как же творческое разнообразие?

- Я  не знаю, но мне лично показалось, что они от России именно вот этого ждут, чернушности, беспросветности бытия. Может они так нашу жизнь видят.

- А как ты видишь нашу жизнь?

- Я в своей работе всегда тонко подхожу к психомоторике подачи драматургии. Поэтому работать в Москве мне не интересно  как режиссеру, там это все утеряно давно. Когда возродится, непонятно. Азия мне не  нравится, у них своя школа.  Европа - сложная драматургия, очень французы в этом плане импонируют, но по отношению  к тому, что у нас тут происходит, что мы хотим возродить, это другое. Этот новый взгляд, подход должен быть интереснее.

- То есть делая бурятское кино, ты ищешь некую свежесть?

- А иначе смысл вообще этим заниматься? Вот мне советуют снять криминальное что - то. Да, я могу это сделать, это будет офигенно, новая волна “Бригады”. Потому, что это несложно, это коньюнктурно, зритель это хавает и с актерами проблем нет, сейчас любой начинающий тебе Саню Белого изобразит. Но мы же таким образом  прививаем определенный вкус, продаем легкий продукт, а мне это не надо, я не ищу легких путей, а синева это и в жизни достала. Я к таким жанрам как криминал принципиально не подхожу.

- Но ведь криминал по - разному можно снимать. Тот же гениальный, на мой взгляд, сериал “Во все тяжкие”. Криминал, но какая драматургия.

- Знаешь, у нас зритель за последние 20 лет настолько на этой волне. Как ты только не покажешь, что криминал - это плохо, он всё равно увидит романтику, а молодежь еще и начнет воплощать.

- То есть ты думаешь, что влияние кино настолько сильное, что может повлиять на действия человека?

- Это визуальная идеология. Эти образы очень  легко рисуются, они близки зрителю.

- Вот про идеологию, возвращаясь к “321-ая сибирская”. Вообще как жанр военные фильмы это ведь идеология патриотизма в чистом виде, которую американцы те же воплощают просто суперски. Причем неважно как они сняты, как исторические или как фантастические. Я например считаю, что  тех же “Трансформеров” Майкла Бэя вообще финансировала какая - нибудь структура типа министерства обороны США. А раз американское кино доминирует на планете, ничто не мешает доминированию американского патриотизма.

- Да, оно же ещё подается как, харизматичными персонажами, грамотным экшэном, с простыми и понятными идеями. И технически очень круто, наши так не умеют к сожалению. Спасти рядового Райана, Падение чёрного ястреба - эталоны. У молодежи есть визуальные образы героизма, и к сожалению образы эти американские,а не наши. Что касается кино на службе американской пропаганды. Там это всё уже давно четко выстроено, существуют государственные  идеологические  программы с огромными бюджетами, которые влияют на весь мир.

- То есть сидит ребёнок где - нибудь в Гондурасе в кинотеатре и думает, что Америка - это все. И так целыми поколениями. И получается весь остальной мир вот эту важную на самом деле киношную  идеологическую войну проигрывает вчистую.

- Поэтому я всегда буду с этим бороться, поэтому мы снимаем фильм о своих героях.

- Однако, несмотря на глобальное доминирование американской киноиндустрии,  у нее есть существенные недостатки, в художественной и драматургической части. Условно говоря американское кино - это готовый к употреблению рафинированный продукт типа гамбургера над которым не нужно думать, его просто нужно потреблять.  Афиша  современных кинотеатров больше похожа на афишу аттракционов, блокбастеры, 3D и все такое, но понятно, что существуют люди, которые хотят что - то посложнее, что - то, что заставляет мыслить и возвращаться к идеям фильма и после выхода из кинотеатра.

- Американское кино очень разное. Если посмотреть на ведущие киностудии,  то они стараются сохранять жанровое разнообразие и вкладывать деньги даже в авторское кино. Фишка в том, что без блокбастеров это сделать нельзя, грубо говоря, два - три топовых боевика кормят 10-20 лирический комедий и психологических драм. Другой вопрос, что многое из серьезного кино не попадает в российскую  массовую дистрибуцию, но оно есть в онлайн кинотеатрах и на DVD.

- У меня еще есть стойкое ощущение, что серьезное кино вообще уходит из кинотеатров и всё больше воплощается в сериалах. Netflix вот даже свои сериалы снимает, наша Амедиа тоже что - то пытается делать. Еще пять - восемь лет назад  в сериалах не играли звезды из А- рейтинга. А сейчас? “Настоящие детективы” с Макконахи и Харельсоном, “Карточный домик” с Кевином Спейси и т.д. Ты сейчас делаешь серьезное драматическое кино для кинотеатра.  Пойдет ли оно при нынешней ситуации, когда в кинотеатры ходят за спецэффектами и не лучше ли было снять его для ТВ?

- Я с тобой согласен  по части трендов в кино и сериалах, но  у нас ни то  ни другое не развито. Поэтому риски одинаковые. В США там история понятна, высокая плотность населения, развиты технологии, интернет, медиа. Здесь же мне хотелось бы заставить прийти в кинотеатр стершее поколение, которое туда по понятным причинам не ходит. В кино ведь ходят не только в экран смотреть. Это и запахи и ощущения.  В моем детстве это были нереальные  какие - то эмоции, билеты  на премьеры в Прогресс, Эрдэм, Дружбу достать было трудно. Стояли огромные толпы людей, царило возбуждение, электричество какое - то. Я до сих пор это чувствую.

- Но ведь это было давно, даже из твоих уст, прости, но звучит архаично.

- Да, но всё при желании можно восстановить. Просто нужно грамотное кино делать, будоражить людей, и тогда они пойдут. Сейчас в кино к сожалению главенствует не идея, не  творчество, а деньги. Продюсерам пофиг вообще какое снимают кино, они свою часть отрабатывают, вкладывают бабки, зарабатывают и сваливают. А режиссеры становятся наёмными менеджерами.

- Так фильмы - то сейчас снимают на основе маркетинга с самого начала, на этапе сценария, и заканчивая постпродакшном.  Просчитывается аудитория и ее предпочтения. Появляются сиквелы, приквелы, спин- оффы и т.д.

- И слава Богу, что мы от этого сегодня далеки. Мы можем здесь творить, снимать кино вне маркетинга, но которое будет иметь такой же эффект.

- Я вижу тебя в твоём творчестве  прежде всего  как режиссёра- идеолога, режиссёра - политика, социолога. Ты  не делаешь искусство ради искусства, как у Звягинцева например,  это для тебя всего лишь инструмент для достижения вот этих вышеоговоренных целей, патриотизма, веры, братства. Это так вообще?

-  Конечно.

- То есть, не занимайся ты кино, ты бы другими инструментами этого добивался?

- Безусловно. Я хочу, чтобы здесь было кайфово.  Моя родина самая прекрасная на свете. И это заставляет пусть и на этом небольшом пространстве, на местном уровне становиться идеологом.